Дневник шура овечкин

Григорий Чхартишвили (Б. Акунин)
Я не знаю, что будет делать Михаил Борисович на свободе, и не хочу гадать. Но что я знаю твердо — это каким образом его освобождение подействует на людей вроде меня (раньше этот класс называли «широкими слоями интеллигенции»). Освобождение Ходорковского означало бы для нас очень важную вещь: власть начинает меняться, с ней не стыдно вступать в диалог. Пока же длится это позорище, она остается для нас абсолютно «нерукопожатной».

Леонид Парфенов, тележурналист
Вопрос не в том, что будет, если Михаил Ходорковский выйдет на свободу, а в том, что должно произойти, чтобы его освобождение действительно состоялось. Мы же понимаем, что это будет в какой-то другой стране. Дальнейшее будет зависеть от его действий. Например, для политики он за эти годы явно накопил потенциал

Дмитрий Зимин, основатель ОАО «Вымпелком» и благотворительного фонда «Династия»
Освобождение Михаила Ходорковского стало бы торжеством справедливости и здравого смысла, громким сигналом о начале позитивных политических изменений в стране. Это благотворно сказалось бы на настроениях той интеллектуальной и бизнес-элиты, от которой зависит успех (или неуспех) модернизации и будущее страны.

Я не знаю и не хочу предполагать, чем бы он мог заняться по освобождении из мест лишения свободы, но думаю, что всем чем угодно — он очень толковый и талантливый человек.


Владимир Груздев, основатель компании «Седьмой континент», депутат Госдумы от «Единой России»
Если Михаил Ходорковский выйдет на свободу, его семья снова будет жить полноценно. В семье будут мать, отец и дети. Я считаю, что, если Ходорковского освободят, произойдет, наверное, самое важное: к детям вернется их отец.

Мария Гайдар, заместитель председателя правительства Кировской области
Я думаю, Михаил Ходорковский будет заниматься осмыслением прошлого и будущего России, будет поддерживать интеллектуальные и творческие проекты. Он скорее будет тяготеть к Ясину и Улицкой, нежели к «Солидарности» или своим прежним друзьям по бизнесу
Сергей Гуриев, ректор Российской экономической школы
В России за пять лет меняется все, а за двести лет — ничего. Выход Михаила Ходорковского на свободу, напротив, ничего не изменит в краткосрочной перспективе — и изменит все в долгосрочной.

Сергей Петров, основатель группы компаний «Рольф», депутат Госдумы от «Справедливой России»
Освобождение Ходорковского станет позитивным сигналом обществу и бизнесу. Особенно его либеральной и конкурентоспособной части. Сегодня многие решения в стране принимаются исходя из имперско-державных принципов, а неэффективность и бесперспективность такой политики принято не замечать. Освобождение Ходорковского установит баланс мотиваций: власть услышит граждан, общество получит надежду на перемены. Наконец, это решение

Евгений Ясин, научный руководитель Высшей школы экономики
Если Михаил Ходорковский выйдет на свободу, будет спасен имидж российского правосудия, потому что то, что мы наблюдаем все время в зале суда, — это позор для России. Это показывает, что никакого правосудия тут просто нет.

Если выйдет Ходорковский, это будет спасением имиджа некоторых людей, которые смогут сказать: «А мы ничего и не затевали, выдвинуто было обвинение, суд разобрался и освободил. Значит, у нас есть правосудие и мы выглядим хорошо». Если же они будут настаивать на том, что Ходорковский виноват, этот позор перейдет на их голову.

Елена Лукьянова, профессор юрфака МГУ, член КПРФ, адвокат, член Общественной палаты
Во-первых, после освобождения Михаил Ходорковский не уедет из страны. Во-вторых, он не будет заниматься нефтью. В-третьих, он не будет отсуживать имущество ЮКОСа.

Скорее всего, он будет заниматься альтернативной энергетикой и будет помогать обездоленным детям. Я не уверена, что он будет заниматься политикой. Но он останется при своих взглядах. Михаил Ходорковский — очень талантливый человек, и я думаю, что стране от него была бы большая польза, менеджеры такого уровня и такие умницы нам очень нужны.

А главное, я считаю, что, если Михаил Ходорковский выйдет из тюрьмы, это будет очень полезно нашему президенту: у него появится гораздо больше сторонников, чем есть сейчас.

Борис Титов, председатель «Деловой России», председатель совета директоров «Абрау-Дюрсо»
Я не думаю, что вообще что-то изменится после освобождения Михаила Ходорковского. На наше государство это никак не повлияет. Просто среди нас станет на одного умного, талантливого и интеллигентного человека больше

Сергей Пашин, профессор кафедры судебной власти и организации правосудия ГУ ВШЭ, федеральный судья в отставке
Немаловажно, какое правовое основание (пусть и гипотетическое) позволит этому узнику обрести свободу — помилование, амнистия, условно-досрочное освобождение, пересмотр прежнего обвинительного приговора в порядке надзора, оправдательный приговор нынешнего суда.

В любом случае вне стен СИЗО и колонии этот много страдавший человек сможет эффективнее защищаться от обвинений и вернуться к нормальной жизни. В более широком контексте освобождение Ходорковского послужит оздоровлению отношений между властью и бизнесом. Такой исход уголовного дела весьма желателен.

Борис Березовский, бизнесмен, эмигрант
Новейшая российская история сложилась так, что освобождение Ходорковского по существу означает смену политического режима в России. Другое дело, что все происходит в обратном порядке — сначала меняется режим, а потом выходит Михаил Ходорковский. Если не вдаваться в термины — что вторично, а что первично, — остается суть: освобождение Ходорковского означает смену режима. Что будет, к примеру, через три месяца, я не знаю — но сейчас это невозможно.

Сергей Шнуров, рок-музыкант, лидер группы «Рубль»
Я думаю, что выход Ходорковского на свободу станет событием для небольшого круга людей. А широкие слои населения на это просто не обратят внимания, как, к примеру, на извержение вулкана где-нибудь в Африке. Если самолеты будут летать, то все будет в порядке.

Чем бы ни занялся Михаил Ходорковский на свободе — это будет политикой, даже если он в нее не пойдет. Он уже является политической фигурой. И даже если он начнет новый бизнес, он все равно будет восприниматься как политический персонаж.