шура овечкин: ливия

Россия, Китай, Германия, Бразилия и Индия воздержались в ходе голосования по резолюции СБ ООН, санкционирующей создание бесполетной зоны над Ливией и нанесение по ней точечных авиаударов. (…) Почему они решили воздержаться? Анализ официальных высказываний отсылает к национальным интересам, дискуссиям, видению страной мирового порядка, взятым на себя международным обязательствам, но также и к стратегиям этих государств. Победитель – не тот, кто им кажется на первый взгляд.



Германия: из-за общественного мнения

Начнем с Германии. (…) Министр иностранных дел Гидо Вестервелле (Guido Westerwelle) несколько раз выражал сомнения по поводу создания бесполетной зоны над Ливией, сложностей военной интервенции и дальнейших действий.

Официальная позиция Германии может прочитываться сквозь неприятие этой страной риска: говоря в эфире телеканала «Аль-Джазира» о «риске и значительной опасности» военной операции, представитель Германии в ООН Петер Виттиг (Peter Wittig) также и уточнил как раз накануне голосования, что «нельзя недооценивать возможность масштабных человеческих потерь. Если предложенные меры неэффективны, то мы рискуем увязнуть в затянувшемся военном конфликте, который негативно отразится на всем регионе». (…)

Индия: из-за сопротивления неоколониализму

Нейтральность Германии сближает ее с индийской позицией, которая также рассчитана на долгосрочный период. Индия, бывший лидер по неприсоединению имеет обусловленное историей недоверие ко всему тому, что может показаться ей неоколониализмом. Чтение англоязычной индийской прессы убеждает в актуальности этой темы, к которой присоединяются вопросы об экономических интересах, толкающих Запад на подобные шаги. (…)

Китай: из-за суверенитета

Более удобная для расшифровки китайская позиция также основана на теме суверенности. Представитель китайского МИДа Цзян Юй еще 8 марта говорила, что «суверенность, территориальная целостность и независимость Ливии должны быть соблюдены», призывая «все заинтересованные стороны урегулировать конфликт и добиться улучшения ситуации с помощью диалога и другими мирными способами». Она подчеркивала, что «целью любого действия ООН в отношении Ливии должно быть быстрое возвращение к стабильности».

Вероятность военного вмешательства, таким образом, не отбрасывалась, но тема соблюдения суверенитета страны нейтрализовала подобную возможность (…).

Бразилия: из-за спонтанности революций

(…) Бразилия признает ответственность в качестве члена международного сообщества, но интерпретирует эту ответственность как осторожность. Бразилия предлагает политическую интерпретацию, указывая на «спонтанный» характер арабских революций и предупреждая о риске «смены пластинки», что будет иметь «серьезные последствия» для Ливии и остального региона.

С южноамериканской точки зрения, существует опасность, что западная интервенции, а в особенности – американская, изменит характер этих народных движений, что приведет к власти диктаторов.

Непоколебимость позиции Бразилии особенно отчетлива на фоне позиции России, той, которую она занимает в течение последних месяцев.

Россия: из-за геополитики

В качестве официального мотива президент Дмитрий Медведев и глава МИД Сергей Лавров упоминают опасность начала гражданской войны и повторения югославского сценария (…).

Подобную позицию объясняют по меньшей мере три элемента. Первый – это экономические интересы, извлекаемые из режима полковника Каддафи, в особенности - из продаж вооружений. Преимущества, полученные Москвой в связи с ростом цен на нефть из-за беспорядков в Ливии, также не могут не приниматься во внимание, но эта позиция не может быть долговременной, а Россия – это геостратегический игрок, привыкший рассчитывать свои ходы на длительное время.

Второй элемент – это отношения силы с Западом и явное нежелание видеть усиление его влияния; это, в свою очередь, может объяснить и осторожную позицию американской администрации, которая стремится не слишком раздражать Москву.

Третий элемент – внутренняя политика: тот, кто следит за заявлениями Владимира Путина и Дмитрия Медведева с начала арабских революций, поражается постепенному ужесточению тона. Если перспектива наступления в России арабской весны сегодня кажется умозрительной конструкцией, это, тем не менее, не отменяет того, что Кремль пошел в идеологическую атаку, рассматривая революции через теорию заговора, как это объяснил 22 февраля во Владикавказе Медведев.

«Посмотрите на ситуацию, которая сложилась на Ближнем Востоке и в арабском мире. Она тяжелейшая. Предстоят очень большие трудности. В ряде случаев речь может пойти о дезинтеграции больших густонаселенных государств, об их распаде на мелкие осколки. (…) Такой сценарий они раньше готовили для нас, а сейчас они тем более будут пытаться его осуществлять», - заявил тогда глава государства.

Подобный дискурс говорит не столько о желании избежать риска или выражении реальной убежденности, сколько о старом способе видения мира, который возник еще в 1917 году и имел множество выражений. Проще говоря, нам угрожает неуловимый враг, народ и суверенитет страны в опасности, поэтому нужно поддержать режим. В этой роли в начале 2000-х годов сначала выступал кавказский терроризм, затем – исламский фундаментализм, после чего это место заняли цветные революции, конфликт в Южной Осетии, спровоцированные ЦРУ. Режим черпает из этой «угрозы» важнейшие ресурсы в плане оправдания собственных действий и как инструмент политического доминирования.

Важно заметить, однако, что Россия (как и Китай) не использовала право вето, которое она имеет в качестве постоянного члена Совбеза ООН. В резолюции говорится о создании бесполетной зоны, но исключается возможность ввода «оккупационных войск»; что в некоторой степени соответствует позиции Лиги арабских государств и Москвы, которая, как во вторник 15 февраля напомнил Сергей Лавров в рамках встречи министров стран «большой восьмерки», решила опираться на идеи региональных стран, цитируя Лигу арабских государтв, Союз африканских стран и Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива, повторив, что эти организации выступают резко против иностранной военной интервенции.

То, что Россия ориентируется на позиции соседних государств, отличает ее позицию от индийской, бразильской или немецкой. Эти государства на первый план выносят ответственность ливийского народа за выбор собственного пути. Нужно заметить, что позиция России весьма близка позиции самих ливийцев: представитель ливийского МИДа Халид Каим объяснял утром в пятницу в Триполи, что если иностранные государства будут вооружать «повстанцев», то это подтолкнет ливийцев «убивать друг друга». Правда, конечно же, мы можем задаться вопросом, кто кого убивает в настоящий момент.

Российская позиция представляется наиболее комплексной, как в плане аргументации, так и в тактическом плане; это также единственная позиция, продиктованная геостратегическими соображениями. То, что Москва воздержалась во время голосования, – что угодно, но не отступление, наоборот, это стратегическая победа. Положения резолюции как раз соблюдают занимаемые Россией позиции. Вообще же Россия смогла усилить позиции в арабском мире и заставила считаться с собственными интересами.