В этом году список кандидатов на "Инновацию", государственную премию в области современного искусства, стал сенсацией. Первым номером в главной номинации — "Произведение визуального искусства" — значилась легендарная акция группы "Война".

Акция "Хуй в плену у ФСБ" состоялась в Петербурге 14 июня 2010 года, в день рождения Че Гевары. В ночь на 14 июня партизаны "Войны" в ходе непродолжительных боевых действий прорвались на Литейный мост за несколько минут до того, как его начали разводить. В считанные секунды они, выливая краску на асфальт, нарисовали на проезжей части одного пролета огромный, во всю площадь "холста", то есть 65 м в длину и 27 м в ширину — фаллос.










И растворились в белой ночи. Пролет моста начал подниматься — член встал аккурат напротив здания регионального управления ФСБ на Литейном проспекте, известного в народе как "Большой дом". В результате один активист группы был схвачен, но вскоре отпущен, а пожарные еще долго смывали граффити со сведенного в экстренном порядке моста. Однако акцию успели задокументировать в фото и видео и сами "воители", и случайные прохожие. Через пару дней эти материалы были в интернетовских топах, "Война" проснулась знаменитой на весь мир, и даже центральные российские СМИ не смогли пройти мимо этого шедевра.

"Хуй в плену у ФСБ", и правда, шедевр — самое масштабное (во всех смыслах) произведение отечественного стрит-арта, отвечающие главным принципам поэтики уличного искусства. Политика, анархия, протест? Трудно найти работу, которая бы выражала русское народное отношение к власти более емко, чем "Хуй" напротив "Большого дома". Поэзия городского пространства? Трудно найти работу, которая бы лучше обыгрывала топографическую мифологию Петербурга. Словом, в выдвижении "Хуя" на "Инновацию", учрежденную Министерством культуры РФ и Государственным центром современного искусства, не было бы ничего такого. Если бы работы "Войны" со скандалом не снимали с выставок, если бы ее основатель вместе с самым деятельным герильеро не сидел в кутузке в ожидании суда, а другие члены партактива не скрывались от бдительных органов. И подавшийся в бега Алексей Плуцер-Сарно, пиар-стратег и идеолог группы, блюдя законы жанра, призвал арт-сообщество бойкотировать премию шизофренического государства, которое одной рукой награждает художников, а другой — их судит и сажает.

Не так уж важно, получит "Война" "Инновацию" или нет. Важнее сам факт выдвижения — по двум причинам. Во-первых, как знак солидарности с группой, два героя которой — Олег Воротников и Леонид Николаев — вот уже 3 месяца сидят в одном петербургском СИЗО: прокуратура намерена надолго упечь их за решетку за "хулиганство". Под "хулиганством" подразумевается последняя акция группы "Дворцовый переворот": прошлой осенью в Петербурге "воители" перевернули вверх тормашками несколько милицейских машин, в скоморошеской манере реализовав те образные выражения, в которых давно описывалась необходимость реформы МВД. В поддержку "военнопленных" писали письма, выступал Юрий Шевчук, устраивали уличные акции в Париже и Нью-Йорке, сам Бэнкси, великий и ужасный, в ходе благотворительного аукциона собрал для русских коллег по стрит-арту $133 тыс. залога, но их так и не выпустили на свободу. Во-вторых, выдвижение на "Инновацию" — знак профессионального признания: за "Войну" единогласно проголосовали все члены экспертного совета премии, среди которых ведущие отечественные специалисты в области современного искусства. И это значит, что вопрос, является ли деятельность группы "Война" искусством, вот уже 3 года будоражащий местное арт-сообщество, можно считать официально решенным.

Как ни удивительно, но эпатажные выходки "Войны" вызывали активное отторжение, прежде всего в среде современного искусства, которому со времен футуристов не привыкать к провокациям и трансгрессии. Только опальный куратор Андрей Ерофеев был готов работать с группой, даже взял документацию акции "Ебись за наследника Медвежонка" — достопамятной оргии в Биологическом музее имени Тимирязева под ерническими лозунгами — на выставку "Русский леттризм" в ЦДХ, откуда "Войну" тут же выдворили со скандалом и милицией. "Война" тоже готова была работать с Андреем Ерофеевым, устраивая хулиганские перформансы в Таганском суде, пока слушалось дело организаторов "Запретного искусства", что вряд ли расположило обвинителей и судей к подсудимым.

Говорят, они не столько художники, сколько юродивые, в старинном смысле слова. Говорят, в "Войне" слишком много политики. Партийные клички, под которыми выступают главари группы, Вор (Олег Воротников), Коза (Наталья Сокол) и Леня Ебнутый (Леонид Николаев), нелегальное положение, конспиративные квартиры, народовольческие игры с публичным изгнанием предателей — революционно-блатная романтика модна в анархистских кружках, но совсем не популярна в постконцептуалистском кругу. Забросать "Макдоналдс" бездомными кошками, ограбить супермаркет, обрядившись в поповскую рясу поверх ментовской формы, бегать с синим ведерком на голове по машинам с мигалками — все это похоже на акции антиглобалистов и разнообразных несогласных, которые давно используют художественный элемент в политической борьбе. Но совсем не похоже на то, что привыкли считать радикальным искусством в Москве, потому что не укладывается в художественную традицию — ни как ее развитие, ни как ее отрицание — к традиции "Война" совершенно безразлична. И совсем не похоже на то, что привыкли считать политически ангажированным искусством во всем мире, где под ним понимается не романтическая поза героя на баррикадах, а готовность буквально идти в народ и брать его в соавторы, как это делают, скажем, Николай Полисский со своей никола-ленивецкой артелью или Артем Лоскутов, мобилизующий на "Монстрации" весь Новосибирск. Говорят, в "Войне" слишком мало искусства. Действительно, ряд акций, в основу которых был весьма прямолинейно положен принцип перформативной реализации словесной метафоры, отличался дурной филологичностью. Явно сказывалось влияние Алексея Плуцера-Сарно, фольклориста и лексикографа, составителя словаря русского мата, который с 2008 года активно работает с группой. И все же несколько опусов "Войны" — это лучшее, что случилось в российском акционизме и стрит-арте нулевых.

Например, две московские акции 2008 года. В День города они преподнесли мэру Лужкову, гомофобу и гонителю нелегальных мигрантов, подарок в виде акции "Пестель на хуй не упал". Под таким лозунгом, начертанным на радужном флаге гей-движения, в одном из гипермаркетов "Ашан" было инсценировано повешение трех гастарбайтеров и двух гомосексуалистов, по числу казненных декабристов из Южного и Северного обществ соответственно. Фотографии и видео с висящими в отделе люстр людьми, где обыватели тем временем преспокойно выбирают лампочки — это апофеоз романтической иронии. А годовщину Октябрьской революции "Война" отметила "Штурмом Белого дома", на фасаде которого с помощью лазерной установки начертали колоссальный череп и кости — метров 40 в высоту.

О "Войне" и ее основателе, выпускнике философского факультета МГУ Олеге Воротникове, заговорили после акции "Пир": 24 августа 2007 года "воители" устроили всенародные поминки по Дмитрию Александровичу Пригову, накрыв столы прямо в вагоне московского метро. Эта тризна, выводившая концептуальную поэзию в общественное пространство, стоила всех фестивалей и выставок памяти покойного, который успел, в гроб сходя, благословить герильерос. Парой месяцев ранее должна была состояться их совместная акция: предполагалась, что активисты вознесут поэта, сидящего в запертом шкафу, как Иероним в пещере, и бормочущего свои стихи, на 22-й этаж общежития МГУ. Перформанс запретил декан философского факультета, через несколько дней Дмитрий Александрович Пригов скончался. И "Войне", словно по наследству, достался приговский "милицанер". И право вести с ним вечный бой.